Волчья стая - Страница 104

К оглавлению

104

– Ну, чего лежишь? – фыркнула она ему в ухо, проворно действуя опытными ручками пониже талии.

За спиной позвякивали кружки – на них, в общем, уже и не обращали внимания. Вадим неуклюже стянул с себя штаны в тесноте спальника – а на Томке, кроме легкой блузочки, ничего и не оказалось, так что особо возиться и не пришлось. Они слились в одно так ловко и незатейливо, что Вадим ощутил нешуточный прилив сил – и понеслось под хмельные разговоры, звучавшие в метре от них. Первое время зрители еще цинично подбадривали и ржали, но вскоре отправились куда-то в ночную тьму.

Т а к а я жизнь и в самом деле начинала нравиться.

Глава третья
Будни

Он бежал трусцой, обеими руками держа перед собой электрод – примерно полуметровый медный прут толщиной в мизинец, с удобной треугольной ручкой. Обмотанный вокруг электрода черный провод на взгляд постороннего неизвестно где и кончался, уходя за пределы видимости, но Вадим-то прекрасно знал, что провод шустро сматывается с катушки, оставшейся метрах в шестистах отсюда, за лесочком.

Тащить провод было не столь уж и тяжело, но последняя стометровка, как всегда, казалась бесконечной. Ну, наконец… Провод взлетел с земли, натянулся с тихим звоном – далеко отсюда Иисус притормозил катушку. Вадим торопливо вбил острие электрода в мягкую землю, убрал руку – промешкаешь, может и током стукнуть, легонько, но все равно неприятно.

Не прошло и минуты, как на том конце провода Паша сделал все замеры. Провод вновь натянулся, задергался, вырывая электрод из земли. Вадим торопливо выдернул контакт и той же трусцой побрел за концом провода, к которому для пущего удобства был привязан бантик из белой пластиковой ленты – чтобы не потерять из виду черный провод на черной пашне. Теперь основная работа ложилась на Иисуса, которому придется намотать на катушку несколько сот метров провода…

Шел двенадцатый день с тех пор, как закончилась веселая гулянка и началась настоящая работа.

…Наутро в избе появился Паша, сам явно похмельный, но исполненный трудовой непреклонности. Безжалостно согнал всех с нар, громогласно напоминая, что уговор был железный – с завтрашнего дня отходят праздники и начинаются будни. Бригада из четырех человек поохала, но послушно поплелась в летнюю кухоньку через два дома отсюда.

Паша тем временем извлек откуда-то инженера Бакурина, тридцатилетнего похмельного субъекта с кротким взглядом спаниеля, и долго, отведя подальше от работяг, воспитывал с применением непарламентской лексики. Вадим, неплохо разбиравшийся в деловых качествах людей, быстро опознал в Бакурине примитивную тряпку.

Позавтракав, отправились на извлеченном из колдобины «газике» занимать боевые позиции – похмельный Вася, как оказалось, уже ни свет ни заря успел обернуться в Шкарытово, куда увез Женю: красавчик, бродивший ночью по деревне, спьяну где-то приложился затылком так, что в сознание не пришел, по словам Васи, и в Шкарытово. Новость приняли с некоторым удивлением – как объяснил Вадиму Мухомор, пьяных геофизиков хранит некая Фортуна, и лично он просто не помнит за последние десять лет второго такого случая, чтобы кто-то из-за бухалова покалечился настолько серьезно, но, в общем, особой печали не было. Вадим лишний раз убедился, что Женя особой любовью сослуживцев не пользовался.

Вадим – слава богу, не дурак – в первый же день освоил все нехитрые детали будущей работы, а попутно из разговоров узнал достаточно, чтобы построить картину.

Электроразведка, которой им предстояло заниматься, была не столь уж сложным предприятием. Предварительно некий район словно бы оказывается покрытым правильной прямоугольной сетью – топографы («топики») забивают на местности несколько десятков «пикетов» – самых обычных плоских колышков, через каждые сто метров. Два километра, он же «профиль» – двадцать пикетов. Бывает и подлиннее. Этих профилей, тянущихся параллельно друг другу, штук двадцать.

И начинается работа. У пикета устанавливают две катушки с проводом, двое работяг подсоединяют электроды и начинают отматывать провод на заранее установленную дистанцию – сначала пять, десять, двадцать пять метров, потом интервалы растут, и так – до семисот пятидесяти. В каждой точке электрод быстренько втыкается в землю, Паша пропускает разряд, делает замер и гонит работяг дальше. Потом переход на сто метров до соседнего пикета с размотанными катушками – и все начинается по новой. Время от времени меняются ролями – один садится на катушку, другой бежит с проводом. Вот и все хитрости.

Главная веселуха тут в другом – это занятие под скучным названием ВЭЗ (вертикальное электрическое зондирование) требует строжайшего соблюдения прямой линии и разрывов в линии профилей не допускает. Посему пикет может оказаться в самом неожиданном месте – посреди болотца, на крутом склоне, в лесной чащобе. И человек с проводом вынужденно шпарит, куда забросила судьба, карабкаясь на склоны, проламываясь сквозь чащобу, и утешает его один-единственный отрадный факт: он-то бежит налегке, а вот напарник тащит по тем же кручам-болотам свою катушку, весящую не столь уж мало. Мухомор рассказывал, случалось прокладывать профиля прямо через деревню – и тогда по идеальной прямой долго носились люди в брезенте, топоча прямо по грядкам и пересекая подворья в самых неожиданных местах.

Такая вот работа. Начальство никаких привилегий не имеет – само гнется под тяжестью батареи и прибора. Электроразведка испокон веков считается не в пример более аристократическим занятием, нежели геология – геолог сплошь и рядом бродит по вовсе уж диким краям, волоча все свое добро на себе, зато геофизика, требующая изрядного количества аппаратуры, украшает своим присутствием не столь глухие места, куда можно добраться на машине или в крайнем случае на вертолете. Вадиму уже успели поведать проникнутый здоровым шовинизмом профессиональный анекдот: „Собака – друг человека“, – сказал геолог. И, преданно виляя хвостом, посмотрел на геофизика».

104