Волчья стая - Страница 93

– Не подходи!

На лице Эмиля мелькнуло неприкрытое изумление, но он вмиг справился с собой, смотрел ненавидяще, надвигался и надвигался плавными крохотными шажками, словно бы плыл над полом:

– Опусти, пидер… Кишки выну…

И метнулся вперед, выхватывая нож.

Вадим что есть сил надавил на спусковой крючок. Какое-то невероятно долгое, растянувшееся в нелюдскую бесконечность мгновение он внутренне корчился в неизведанном прежде ужасе – мысли бешено прыгали, тело заледенело, казалось, поднявшийся крючковатый курок так и останется в этой позиции навсегда, и грудь сейчас ощутит льдистый холод штыка…

Выстрел треснул негромко, словно переломили о колено бильярдный кий.

Эмиль дернулся вперед, пошатнулся, его лицо на глазах менялось так, что слов для этого не находилось – и Вадим в смертном ужасе нажал спуск вновь. Спиной вперед отпрыгнул к окну, ударился ногами, задницей о ребристую батарею и не почувствовал боли, вжимаясь в подоконник.

Эмиль уже падал, нелепо подламываясь в коленках, оскалив зубы. Лицом вперед рухнул прямо на ноги мертвого хозяина квартиры, придавив их животом. И застыл – только ноги резко, не в лад, подергивались, как бывает во сне с собаками. Левая рука дернулась, согнулась в локте, распрямилась, еще пару раз конвульсивно содрогнулись ноги – и бывший друг, бывший сподвижник по бизнесу, неплохой коммерческий директор, кобель, наставивший другу рога, замысливший убийство, замер, подогнув ноги, выкинув вбок левую руку, из которой давно выпал штык-нож.

Быстро и ловко – откуда что взялось? – Вадим отбросил нож ногой, опасаясь подвоха. По стеночке обошел лежащего, направив ему в голову дуло нагана, двинулся к двери…

Дверь распахнулась, едва не стукнув его по физиономии. Влетела Ника, растерянно уставилась на происходящее – и, вмиг осознав все, отпрянула, некрасиво разинув рот, зажав щеки ладонями, молча отступала, пока не уперлась спиной в стену. Она так и не издала ни звука, совершенно онемев от страха.

Косясь на неподвижные тела – вдруг все же ловушка и этот гад сейчас вскочит? – Вадим надвигался на нее. Она внезапно подломилась в коленках, опустилась на пол, все так же таращась на мужа круглыми глазами, сжимая ладонями щеки. Даже не застонала – тихонечко заскулила, как слепой щенок.

Вадим медленно поднял руку, двигаясь, словно безмозглый робот. Заколебался, не зная, куда лучше всего выпустить пулю – в висок? В грудь? Как сделать так, чтобы она умерла б ы с т р о? Без хлопот и лишних впечатлений?

Причудливые зигзаги выписывает порой мысль… У него ни с того, ни с сего пронеслось в голове: теперь только стала предельно понятна и чем-то близка строчка из «Трех мушкетеров», то место, где лицо миледи исказилось в ожидании выстрела… Или это оно у Атоса исказилось? Черт, какая чепуха в голову лезет…

Ника рывком бросилась вперед, прежде чем он успел отшатнуться. Обхватила его ноги и принялась тыкаться лицом в грязные и мятые брючины. Он инстинктивно дернулся, пытаясь освободиться, и только потом дошло: да она ж целует ему ноги в слепом ужасе! Тычется, как побитая собачонка…

Это и разрядило обстановку. Стоя с наганом в руках, пошатываясь от ее рывков, он все отчетливее понимал, что не сможет нажать на спуск и пустить пулю в это жалкое, едва слышно скулящее создание. Не выйдет, и все тут…

Он поджал ногу, потом другую, выдираясь. Ника висела на ногах, обхватив коленки, скуля и хныкая.

– Хватит! – сказал он злым шепотом. – Не буду…

Она не слушала. Зло сплюнув, Вадим сунул револьвер в карман, не без усилий разомкнул ее руки, размахнулся, отвесил пару оглушительных пощечин, отпихнул в угол. Повторил громче:

– Хватит тебе, не буду…

И направился в дальнюю комнату. Там все осталось по-прежнему – позы лежащих ничуть не изменились. Он нагнулся, попробовал перевернуть Эмиля, крепко взяв за плечо. И отступился, чуя неестественную, м е р т в у ю тяжесть тела. Охваченный приливом ярости, вновь подступил к трупу, уперся ногой в плечо, на сей раз перевалил на спину.

Крови почти что и не было – только два опаленных пятна на грязной рубашке, белой в синюю полосочку, обведенные темной, скорее буроватой, чем красной, каемочкой. Лицо почти спокойное. И э т о – смерть?

Не было смерти. Был хорошо знакомый человек, лежавший в нелепой позе, не дышавший, не шевелившийся. И все. Кукла, пустая оболочка. Вадиму прежде казалось, что убийца непременно должен испытывать некий взрыв эмоций, раздирающую мозги коловерть мыслей, сожалений, страхов. Но, как ни копался в себе, чувствовал лишь облегчение и усталость. Опасаться больше было нечего, проблема решилась. Даже удивительно, до чего спокойно на душе…

Выскочил в комнату, услышав подозрительную возню. Ника, с совершенно белым лицом, возилась у двери, пытаясь повернуть ключ.

– Куда?! – шепотом рявкнул он, отдирая ее слабые пальцы от ручки. – Иди в комнату, я же сказал – живи, стерва…

Взял ее за шиворот, затолкнул в комнату, старательно запер дверь еще на один оборот, спрятал ключи в карман. Подумав, взял содрогавшуюся в спазмах Нику за руку, затолкнул ее в тесный совмещенный туалет, пихнул к унитазу:

– Хочешь, проблюйся…

Прошел к столу, где лежали найденные Эмилем деньги. Долго, сбиваясь, считал бумажки – старого и нового образца, чуть ли не половину составляли тысячные, пятисотки и даже двухсотки с сотками. Шестьдесят девять тысяч двести. По-новому – шестьдесят девять двадцать. Не хватает совсем немного, это уже гораздо проще – когда «немного не хватает», совсем другое дело…

Судя по звукам, Нику все же вытошнило. Не обращая на нее внимания, Вадим принялся по второму кругу обыскивать квартиру, благо мебелишки здесь было мало и с первого взгляда ясно, где нужно искать.